taz.de -- Деоккупированные города на востоке Украины: Поездка домой
Наш автор едет впервые после освобождения родного города туда. Его бабушка не хочет, чтобы ее эвакуировали.
Мой город деоккупировали 1 октября. Под российской оккупацией он был с 28 мая 2022 год. Четыре месяца у меня не было даже призрачной возможности туда поехать. И вот, спустя почти полтора месяца после освобождения города – я еду домой.
Пустой автобус везет меня из Славянска через временный мост – предыдущий был взорван – и теперь его обломки выглядывают из реки Северский Донец. По обе стороны дороги виднеется лес, водитель говорит о том, что видит грибы прямо из окна. Мы оба понимаем, вряд ли сможем когда-нибудь погулять в этом лесу – он кишит минами.
Автобус везет меня по тому, что когда-то было городом. Вот пятиэтажка с подпалинами и черными дырами окон, а вот ряд разбитых домов. Железнодорожная станция, школа, детский сад, магазин – все разбито и разрушено. А ещё местами нет ни дорожных знаков или табличек с названиями улиц. Одни сняли еще до наступления российских войск, другие – повалило или сорвало взрывными волнами.
Выхожу у своей школы, которая стоит без окон и крыши. Иду маршрутом, которым ходил десять лет – и узнаю его с трудом. Повсюду поврежденные дома, посеченные осколками двери с надписью “дети“, “люди“, “мирные“.
А вот и моя улица, вторая от черты города. Здесь еще меньше целых домов, поэтому либо дом разрушен вовсе, либо поврежден. Моему дому повезло больше – но несколько месяцев в оккупации без окон и без части крыши превратили его в нежилое помещение. В комнатах обвалился потолок, все вещи и книги пропали от влаги, а на полу лежит слой глины. Все ценные вещи, техника, украдены. Жить здесь больше нельзя. И даже если вложить много денег и средств в остатки дома – то в городе до сих пор нет ни света, ни газа.
Я собираю то, что можно увезти с собой – несколько книг, фотоальбомы, отцовскую икону, мягкую игрушку племянницы и ухожу. В этом доме больше нет ни жизни, ни даже намека на воспоминания о теплом и счастливом детстве. Когда-то этот дом построил мой дед – спустя шесть десятков лет его разрушили россияне. Как же я рад, что ни он, ни его сын – мой отец – не увидели этого.
Но дом – это ерунда по сравнению с жизнью человека. Я приехал в город, чтобы попытаться уговорить эвакуироваться мою старую бабушку. Ей 84, она отказалась эвакуировать весной перед российской оккупацией. Теперь я делаю вновь робкие попытки объяснить ей, что в Киеве ей будет лучше, что там есть электричество и отопление, но она отвергает все предложения. Она говорит мне, что если она уедет – то без неё этот дом тоже разграбят. Я не хочу говорить ей, что эта эвакуация, скорее всего, навсегда.
В итоге я ухожу ни с чем. Когда я пишу этот текст, происходит большая удача – мне удаётся купить и доставить для бабушки машину дубовых дров. Пока что это лучшая покупка за всю войну.
21 Dec 2022
AUTOREN
TAGS
ARTIKEL ZUM THEMA
Шесть месяцев назад в лесу возле восточноукраинского города Исюм были обнаружены массовые захоронения. Ужас по этому поводу продолжается и по сей день.
Два месяца назад произошло освобождение Херсона от российской оккупации. Но боевые действия к херсонцам пришли только сейчас.
В украинском обществе назревает раскол. Она отделяет тех, кто остался, от тех, кто покинул страну.
Во Львове нет праздничного настроения. Люди готовятся к холодной зиме из-за отсутствия стабильного водо-, электро- и газоснабжения.
Автор жил на востоке Украины, когда в 2014 году началась война. Сейчас он уже переживает вторую войну на своей украинской родине.